Сталин. Когда леденеют пальцы.

Хижина Сталина! 

Заговорили, почему Сталин отменил день Победы в 1948-м. Вот, к размышлению, отрывок из "Жизни и судьбы" Василия Гроссмана. 

Из романа сейчас больше вспоминают разговор эсэсовского философа Лисса с коминтерновским мыслителем Мостовским: "ваша победа - это наша победа, наша победа - это ваша победа", “кто на нас смотрит с ужасом, тот и на вас смотрит с ужасом”. В романе есть другой, очень короткий отрывок. Намного страшнее. 

Сталин узнает об окружении немецкой группировки под Сталинградом:

В ту минуту, когда Василевский доложил Сталину по аппарату ВЧ об окружении сталинградской группировки немцев, возле Сталина стоял его помощник Поскребышев. Сталин, не глядя на Поскребышева, несколько мгновений сидел с полузакрытыми глазами, точно засыпая. Поскребышев, придержав дыхание, старался не шевелиться.

Это был час его торжества не только над живым врагом. Это был час его победы над прошлым. Гуще станет трава над деревенскими могилами тридцатого года. Лед, снеговые холмы Заполярья сохранят спокойную немоту.

Он знал лучше всех в мире: победителей не судят.

Сталину захотелось, чтобы рядом с ним находились его дети, внучка, маленькая дочь несчастного Якова. Спокойный, умиротворенный, он гладил бы голову внучки, он бы не взглянул на мир, распластавшийся у порога его хижины. Милая дочь, тихая, болезненная внучка, воспоминания детства, прохлада садика, далекий шум реки. Какое ему дело до всего остального.

Ведь его сверхсила не зависит от больших дивизий и мощи государства.

Медленно, не раскрывая глаз, с какой-то особенно мягкой, гортанной интонацией он произнес:

— Ах, попалась, птичка, стой, не уйдешь из сети, не расстанемся с тобой ни за что на свете.

Поскребышев, глядя на седую, лысеющую голову Сталина, на его рябое лицо с закрытыми глазами, вдруг почувствовал, как у него похолодели пальцы.