"Жизнь и судьба" выпущена на свободу.

Василий Гроссман (1945 г.)

Замечательная новость: ФСБ передала в министерство культуры рукопись великого романа Василия Гроссмана "Жизнь и судьба", украденного у нашей культуры пятьдесят с лишним лет назад, в 1961 году.

В сообщении "Эха Москвы" немало неясного. Почему передали в министерство культуры, а не наследникам? И потом, главным предметом конфискации был готовый машинописный оригинал романа, а говорится о передаче “рукописного текста”. Машинописный текст с серьезными купюрами Гроссман и передал в журнал “Знамя” осенью 1960 года. Он, по всей видимости, действительно рассчитывал на то, что роман будет опубликован. Вместе с машинописными копиями сотрудники КГБ конфисковали и рукописные материалы. Обыск и изъятие романа произошли в феврале 1961 года. 

Позже Гроссман обратился с письмом к Хрущеву, в котором просил “освободить” роман. Дело было передано главному идеологу партии Суслову, тот поручил цековским литературоведам подготовить заключение. От них, видимо, и пришел знаменитый теперь абсурдизм, высказанный Сусловым: “роман можно будет опубликовать лет через двести”.

В сообщении упоминается "Новый мир", говорится, что была конфискована копия романа, имевшаяся у главного редактора журнала Твардовского. Может сложиться впечатление, что Гроссман отдал роман для публикации туда. На самом деле писатель был тогда в ссоре с Твардовским и книгу он отдал Вадиму Кожевникову в "Знамя", по его просьбе.

У Твардовского действительно был экземпляр романа. Жены писателей помирили их, и Гроссман, все ждавший ответа из "Знамени", дал Твардовскому книгу “просто почитать”. Видимо отсюда и возникает в сообщениях “Новый мир”. Что, по иронии, служит косвенным подтверждением: в КГБ настучали из “Знамени”, раз оттуда не надо было конфисковывать, а только из "Нового мира".

Кожевников рассчитывал с помощью новой работы Гроссмана поднять престиж “Знамени”. Известно было, что “Жизнь и судьба” — это продолжение с трудом пробитого Твардовским и Фадеевым, но к тому времени очень популярного романа “За правое дело”. Кроме самого Кожевникова роман прочитали его подчиненные Кривицкий и Скорино. Когда поняли, с какой бомбой имеют дело, стали тщательно скрывать от других сотрудников журнала. Об этом рассказал Николай Чуковский (сын Корнея Чуковского), в то время хорошо знавший, что происходило в литературных кругах.

В "Знамя" роман пришел с серьезными авторскими сокращениями. Гроссман понимал, что целиком опубликовать его не было никакой надежды и выбросил несколько ключевых глав. Не было, в частности, знаменитой беседы старого большевика, коминтерновца Мостовского с эсэсовским интеллектуалом Лиссом. "Мы такие же, как вы. Ваша победа - это наша победа." Глава в романе ключевая для понимания замысла писателя, заслуживающая публикации как отдельное произведение. По исключительности сравнимая с “Великим инквизитором” Достоевского.

Этой главе посвящен отдельный эпизод в радиопостановке Би-би-си по роману. Её нет в безобразной российской телеэкранизации “Жизни и судьбы”, как и других сцен и мотивов, делающих роман великим. 

И еще одна ирония судьбы. Именно полный писательский вариант, а не купированная версия, был все же спрятан от КГБ, вывезен много позже, уже после смерти Гроссмана, на Запад и в конце концов опубликован на английском (перевод Роберта Чандлера) в Швейцарии и вскоре после этого на французском.

В России книга вышла в годы горбачевской гласности, но заслуженное место в литературном и общественном обиходе так еще и не заняла. Лишь в последние годы, во многом благодаря усилиям английских историков, писателей и журналистов, она вышла на первые места в пантеоне русской литературной славы.

Подробнее о том, как книга попала в КГБ, читайте в моей заметке в "Тетрадках" (опубликована в 2011 г.).

Фото отсюда.

Английская церковь: мир хижинам, война деньгам.

Кентерберийский собор (ок.1890)

Чем должна заниматься церковь? Ну что за вопрос, — конечно, духовным.

Или нет, не только? Вот жалуются, что Храм Христа-Спасителя превратили в бизнес-центр.

Иисус, как известно, изгнал торгующих из храма. Разгневался не на шутку. 

Считается, что это — единственный известный эпизод, когда он прибег к физической силе. Евангелист Иоанн так описывает этот случай: “И, сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли”. В Евангелии от Матфея слова Иисуса еще резче: “Написано,—дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников”.

В английском тексте Библии “вертеп разбойников” — это “den of thieves”, то есть “логово воров”. У нас этот эпизод известен как “изгнание торгующих из Храма”, а в английском обиходе как “очищение Храма”.

И вот нате! Новый духовный глава (примас) Англиканской церкви архиепископ Кентерберийский Джастин Уэлби предложил вернуть торгующих в храмы! И не просто “торгующих”, а из самых ненавистных — “меновщиков”, дающих кредиты. Обещал на днях полную поддержку церкви кредитным союзам Англии. Чтобы давали прихожанам в долг деньги на всякие нужные в хозяйстве и бизнесе дела. Хочет даже, чтобы прямо в церковных помещениях разворачивали своё хозяйство. В чем дело?

Сначала об архиепископе. В церкви он человек необычный. До того, как в 1989 году “услышал зов святой”, Джастин Уэлби более десяти лет был преуспевающим финансистом в нефте-газовом секторе, работал в транснациональных компаниях, французской Elf Aquitaine и британской Enterprise Oil Plc. Мировую финансовую систему и банковское дело изнутри знает. 

Когда он решил стать священником, церковные власти отнеслись к этому с недоумением. Епископ Кенсингтонский так прямо ему и сказал: “Вам не место в Англиканской церкви”. И все же с  помощью своего приходского викария Уэлби попал на теологические курсы, получил бакалавра и затем положен был в сан. Священником он стал завоевывать все большее признание. Не в последнюю очередь потому, что часто высказывался и писал по вопросам финансово-экономической политики, критиковал неэтичное поведение банков, утративших понятие о необходимости служить людям, а не об одних собственных прибылях заботиться. В разгар кризиса это привлекало внимание, и авторитет церкви повышало. В 2011 году Уэлби стал епископом, а в 2013 — архиепископом Кентерберийским. 

Стать главой англиканской церкви, во всяком случае так быстро, Уэлби не ожидал. Епископом он пробыл до этого всего год, а организация консервативная, повышения происходят медленно. Когда пошли слухи, что власти всё больше склоняются к его кандидатуре (архиепископа назначает фактически премьер-министр, а утверждает затем британский монарх), Уэлби отмахнулся, сказал: “да это шутка, абсурд какой-то”. 

Но состоялось. Вместе с постом примаса пришло и место в палате лордов и в Тайном совете при королеве, где заседают высшие должностные лица страны — премьер-министр и лидер оппозиции, спикеры обеих палат парламента, высшие судьи. В парламенте Уэлби, еще как епископу, сразу предложили войти в комиссию по стандартам банковской деятельности.

Замысел продвигавших Джастина Уэлби понятен: политикам, особенно консерваторам, неудобно нападать на финансовый сектор, один из самых влиятельных в Англии. А духовному пастырю как раз с руки.

И вот первое столкновение по линии “мир хижинам — война деньгам”. Архиепископ объявил, что покончит с ростовщическим бизнесом. Речь идет о скандально разросшихся финансовых компаниях, предоставляющих частным лицам и малому бизнесу краткосрочные малые, нередко в 200-300 фунтов, кредиты. 

Дело в том, что компании, выдающие кредиты “до получки”, намного впереди обычных банков и кредитных союзов в технологии. Оценивают заявку на кредит в считанные минуты, оформление и перевод денег на счет заявителя могут быть проведены менее чем за час, через интернет, по смартфону или планшету. Одна из таких компаний, Wonga, первой выпустила кредитное приложение для iPhone. Кредитному союзу займ ниже 1000 фунтов уже приносит убыток — дорого административное обслуживание. Компании pay-day loan справляются и с суммами в пару сотен. 

Этот бизнес называют pay-day loan, потому что это — “дать до получки”. Но не как у нас когда-то было, перехватил трояк или пятерку — в получку отдал столько же. Речь идет о кредитах под грабительские и быстро нарастающие проценты. Не можешь вернуть — сотня-другая быстро вырастает в тысячи и больше. И жертвами новых ростовщиков становятся самые неимущие. Те самые, кому в библейском рассказе продавали голубей для жертвоприношения. На более серьезного “золотого теленка” денег у них не было. 

Да и малому бизнесу легко попасться в ловушку. The Financial Times рассчитала, что в мае 2012 г. за относительно небольшой по размерам кредит в 10 тыс.фунтов (502 тыс.рублей) в финансовой компании Wonga вернуть пришлось бы 21 тыс.фунтов (1 млн. 55 тыс.рублей). А на слушаниях в парламентском комитете по бизнесу, инновациям и квалификациям один эксперт привел такой расчет на основе кредитных ставок в Wonga: годовая ставка, доходящая до 4212%, означает, что заём “до получки” в 200 фунтов в случае невыплаты за семь лет вырастет до 23,5 триллиона фунтов, то есть больше чем государственный долг США. 

Это, конечно, риторический приём, но тысячи людей и в самом деле страдают, разоряются, даже жилье теряют на этом. К июлю прошлого года Wonga выдала 5 миллионов займов. В масштабах всей ростовщической индустрии цифра еще больше.

Вот на “Вонгу” и ополчился архиепископ. Не с библейским кнутом и перевертыванием столов, а по-современному. Обещал поддержку старомодным кредитным союзам, действующим как кооперативные банки. Число пайщиков небольшое, обычно все друг друга знают, с менеджером можно лицом к лицу обсудить, сколько и на что тебе денег требуется, ссудный процент невысокий. Им-то, кредитным союзам, и хочет архиеписком вернуть “место в храме”. Чтобы раз и навсегда покончить с греховными ростовщиками типа “Вонги”, вытеснить с рынка совсем. Архиепископ лично встретился с руководством Wonga и бросил перчатку: “конкуренция будет на уничтожение”. 

Идея поначалу понравилась, широкий отклик вызвала. Но тут же случился конфуз. The Financial Times покопалась и выяснила, что, оказывается, Англиканская церковь финансирует саму эту Wonga!  

У англиканской церкви инвестиционные активы серьезные — 5,5 миллиарда фунтов. Из этой суммы к Wonga попало только 75 тысяч. Но факт остается фактом, даже при том, что церковные финансисты могли об этом и не знать. Между Wonga и церковью, по сообщениям, стоит по крайней мере семь инвестиционных и других финансовых организаций. 

Сейчас в церкви разбираются, как такое могло случиться, признали, что обнаружена “серьезная непоследовательность” в финансовой деятельности. Pay-day loan фирмы недавно включены в разряд “неэтичных”. Среди других таких неэтичных направлений рекомендовано не вкладывать деньги в компании, где три процента и более дохода поступает от порнографии, десять процентов — от продукции и услуг военного назначения и 25% от игорного бизнеса, алкогольных напитков и выдачи кредитов под высокий процент. Как эти проценты определяли и кто и как долго их подсчитывает, сказать не берусь. 

Говорят, архиепископ в ярости. Но вот что примечательно: “нанопыль” на англиканской церкви не вызвала криков о подрыве скреп и оскорблении чувств верующих. Наоборот, в церкви извиняются, оправдываются, официально поблагодарили журналистов The Financial Times, за раскрытие “непоследовательности”. Примас интервью дает, объясняет, мы в реальном мире живем, за всем сразу не уследишь, но что заявлено — то заявлено, отступления не будет.

Конфликт церкви с новыми ростовщиками еще только завязался. Такого давно не было, чтоб стенка на стенку. Как пойдет изгнание “плохих” торгующих из храма и возвращение “хороших”, я еще расскажу.

Эта заметка опубликована также в моем блоге Как в Европе на портале BFM.ru. Тексты могут несколько отличаться.

Читайте другие заметки об Англии в "Тетрадках", кликнув на Британнию, символ страны.

Редакторам: Заказать статьи на русском или английском языках по текущим событиям в Европе, с фокусом на Англию и Францию можно через редактора "Тетрадок" — пишите в комменты здесь или на Твиттере iworkinpages, на Фейсбуке alexander.anichkin или на Гугль+.

Королевский наследник и таинственное герцогство Корнуолльское.

Пока англичане празднуют радостное — рождение королевского ребенка, специалисты ломают голову над разными юридическими и финансовыми казусами, связанными с этим событием.

Среди многих вопросов о наследовании особый интерес возник к герцогству Корнуолльскому — Duchy of Cornwall. Внимание к нему, возможно, появилось потому, что Камилла, вторая жена наследного принца Чарльза, получила титул герцогини Корнуолльской. Второй принцессы Уэльской, как Диана, не должно было быть. 

Многие королевские титулы носят чисто символический характер, нет ни герцогства, ни графства такого имени. Корнуолл же - случай особый. Это во-первых, графство и исторический район на Юго-Западе Англии. Со своей идентичностью, культурой и языком — корнваллийским, кельтской группы. А еще это и вполне реальное владение — герцогство Корнуолльское общей площадью 540,9 кв.километров. Герцогство не совпадает территориально с историческим Корнуоллом — поместья еще и в соседнем Девоне, в Херефордшире, Сомерсете и Уэльсе. 

Герцогство учредил в 1337 году король Эдуард III с главной целью обеспечить доходом сына-наследника — принца Уэльского. В то время им был Эдуард, известный в истории как Черный принц, наводивший ужас на французов во время Столетней войны. Под его командованием английская армия разгромила намного большую французскую армию в битве при Пуатье. Принц Эдуард королем так и не стал, скончался от дизентерии. Герцогство осталось — и титул, и владения. Если наследника-мужчины не было, не было и герцога, а делами управляла Корона. Во время гражданской войны и революции в 17-м веке, владения контролировал парламент. А после Реставрации все вернулось к прежнему.

И за 667 лет существования статут герцогства не изменился. Сегодня герцогиня Корнуолльская известна больше чем герцог, которого все знают как принца Уэльского. Но за ним еще и титул герцога. 

Многие феодальные владения в Великобритании пришли в упадок, аристократы разорялись и продавали фамильное. Некоторые перешли в разряд общественной собственности под эгидой National Trust. В отличие от них герцогство Корнуолльское процветает и приносит вполне приличную прибыль. Принц Чарльз основную часть своих доходов получает именно оттуда. В прошлом году принц получил 19 млн.фунтов от герцогства. Общая стоимость владения оценивается в 762 миллиона фунтов (37,7 млрд.рублей).

Причем и налог он платит исправно. Говорят, у него самые щепетильные секретари-бухгалтеры, все до последнего пенни считают и тут же делят, что принцу, что государству. Пока Чарльз был холостяком, в госказну отдавал половину доходов герцогства. Когда женился на Диане, сократил до четверти. В прошлом году заплатил 4 миллиона фунтов (198,1 млн.рублей) подоходного и НДС. Но ни корпоративный налог, ни налог на прирост капитала владение не платит. Мы же не Google и не Starbucks какой-нибудь.

Google, Apple и Starbucks в Англии здорово потрепали, когда выяснилось, что они платят какие-то крохи со своих многомиллионных прибылей. Теперь взялись за принца. Королеву не трогают, слишком она уважаема, живая нить, связующая многие поколения, еще с довоенных времен.

Британским республиканцам это как кость в горле: королевские привилегии! Организация Republic обратилась в парламент с просьбой рассмотреть статус герцогства. В парламентский комитет пришел помощник принца Уильям Най и долго терпеливо отвечал на недоуменные вопросы парламентариев. Как же так, активы есть, обороты есть, прибыль есть, баланс, расходы, платежки — и не корпорация?

Близко, но не корпорация, а частное владение. Все открыто, все бумаги на месте, 110 работников, отвечал Най.

Ну прямо приусадебный участок или там садовый домик с огородом. Только большой-пребольшой.

Слушать это было и странно, и забавно. Вроде XXI век на дворе, а тут феодализм стоит себе, не падает и даже процветает, мало что изменилось почти за семь веков. Ну просто слышно было, как в головах современных парламентариев, не так уж часто встревающих в королевские дела, скрипели и никак не могли провернуться мозговые шестеренки. “Как же так, феодальное владение стало бизнесом — и ничего”, — сказал один парламентарий-лейборист.

Представительница министерства финансов на тех же слушаниях подтвердила: всё правильно, основные налоги уплачены, а налогу на прирост капитала герцогство не подлежит, потому что все доходы снова инвестируются в “садовый участок”. 

Но вот почему все-таки англичане так ждали девочку? Появление наследника происходит впервые после принятия несколько лет назад поправки к закону о наследовании британской короны, уравнявшей в правах мальчиков и девочек. Королевы-женщины были и раньше, но случалось это, когда наследника-мужчины не оказывалось. Теперь же кто первый родится — тот и наследник. 

Прямо революция. Правда, коснется она Корнуолльского герцогства, это еще надо посмотреть. Статуту ведь почти семьсот лет. Не руина, а домина!

Эта заметка опубликована также в моем блоге Как в Европе на портале BFM.ru. Тексты могут несколько отличаться.

Редакторам: Заказать статьи на русском или английском языках по текущим событиям в Европе, с фокусом на Англию и Францию можно через редактора "Тетрадок" — пишите в комменты здесь или на Твиттере iworkinpages, на Фейсбуке alexander.anichkin или на Гугль+.

На фото Christopher Neve: Кейт и Уильям с новорожденным принцем Георгом (Джорджем).

Принц Уильям, Кейт и наследник. Селебрити особого рода.

В "Огоньке" (№28 (5288), 22.07.2013) вышла моя статья "Детский переполох" о рождении наследника в Англии. Вот несколько отрывков:

Принц Уильям и Кейт — селебрити особого рода. Это для них пожизненно как “принц и принцесса” в сказке. Не артисты, не модели, не политики, — им деться некуда, а в эпоху интернета тем более. Без всякого разрешения или одобрения в социальных сетях открываются аккаунты, использующие их имена. В Фейсбуке я насчитал больше двадцати “персональных” страниц Кейт Миддлтон. На каких-то просто информация, на других — продвигают свой бизнес. 

То же в Твиттере. Ребенок еще не появился на свет, но уже “завел” свой микроблог theRoyalBaby, регулярно “пишет” твиты, жалуется, что “темно и тесно”. Уже завел больше 11 тысяч последователей и даже в ответ “зафолловил” тысячу-полторы френдов. И еще один рекорд эпохи интернета: первый случай, когда на еще не родившегося человека уже написана статья в Википедии. На нескольких языках! На русском, правда, еще нет.

Кейт, правда, и сама воспользовалась интернетом. Записала обращение жертвовать в поддержку детского хосписа, в котором она является почетным патроном.

В большинстве случаев проказы в интернете носят безобидный характер. Но бывает и иначе. Когда в прошлом году во Франции папарацци сфотографировали Кейт, загорающей топлесс, в частном поместье, вместе с мужем, королевская семья добилась судебного запрета на публикацию. Но по интернету фотографии разошлись. Всем памятна история гибели принцессы Дианы, матери Уильяма, погибшей в автокатастрофе, когда ее преследовали фотографы на мотоциклах. На вторжения в их частную жизнь Кейт и Уильям реагируют остро.

***

Принцесса Диана, как многие считают, пострадала не только от бульварной прессы, но и от придворных протоколистов, ограничивавших ее обычные материнские порывы. И вместе с тем, она добилась многих перемен, проложив дорогу Кэйт. 

Например, Диана настояла, чтобы впервые в истории будущий наследник родился не “дома”, то есть в королевском дворце, а в родильном отделении больницы. А ведь еще незадолго до этого, рождение наследника было сугубо государственным делом. Полагалось, чтобы при родах, деле сугубо интимном, обязательно присутствовал государственный свидетель или даже несколько. В ХХ веке эту почетную обязанность исполнял министр внутренних дел. Обычай прекратился только в 1948 году, с рождением принца Чарльза. Диана выбрала госпиталь Святой Марии, и нам нем же остановили свой выбор Кейт и Уильям.

***

Кто-то, конечно, вздыхает, и с чего вся эта суета? В Великобритании немало республиканцев, считающих монархию неуместным пережитком. Но большинство все же поддерживает этот институт. Демократические выборы приводят к власти тех или иных политиков, но выборы и разделяют общество. В неизменности и предсказуемости монархии — объединяющий момент. Тут не только уважение к самой королеве Елизавете, живой связующей многих поколений британцев, и не одно радостное возбуждение по поводу рождения сиятельного ребенка. Только в атмосфере подобных событий сдержанные англичане вдруг приветливо заговаривают друг с другом на улице или в метро. Это такое же проявление национального единства, какое было во время лондонской олимпиады прошлого года или когда на Уимблдоне, впервые за семьдесят с лишним лет, чемпионом стал британец.

Полностью читайте в журнале или на сайте "Огонька".

Редакторам: Заказать статьи на русском или английском языках по текущим событиям в Европе, с фокусом на Англию и Францию можно через редактора "Тетрадок" — пишите в комменты здесь или на Твиттере iworkinpages, на Фейсбуке alexander.anichkin или на Гугль+.

Фото: Carfax2.

Ё, Навальный и ЦРУ.

Алексей Навальный

Вот Ё или не Ё?

Многие, наверное, говорили “ё”, кто про себя, кто вслух, узнавая перипетии событий в “мэрской кампании” и судебном процессе над Алексеем Навальным.

Трагическая судьба! Нелегкая борьба! То есть — то нет, то посадят — то выпустят. В Ульяновске уже памятник поставили. ЦРУ США официально заявило: мы к этому непричастны. “Нет абсолютно никакой правды в этом голословном утверждении, — заявил представитель ЦРУ.— Управление поддерживает использование правильной грамматики и произношения в любом языке”.

Кто ещё не догадался — это про букву ё.

Памятник Ё

В английском языке ё как таковой нет, приходится писать йо - yo, New York, например. Но как и у нас существует сопротивление диктату агрессивно-послушного большинства. Едва ли не последним оплотом ё в английском является литературно-публицистический журнал “Нью-Ёркер”.

Вот что пишет Маша Липман о Навальном: 

In a startling twist, Alexey Navalny, the Russian blogger and activist who, on Thursday, was taken into custody to begin a five-year prison sentence, was released Friday morning.[...] After the verdict was read, the prosecutor’s office—not the defense—filed a request to release him from custody until his lawyers have appealed the verdict and a higher court has reëxamined his case. И далее: And if the reëxamination of the charges is scheduled for before the mayoral election, on September 8th, the Navalny campaign would have to be terminated midstream.

Я не перевожу, историю все знают: придумали дело, суд проштамповал материал прокуратуры, осудил на пять лет, в зале суда надели наручники, на следующий день по протесту той же прокуратуры освободили под подписку, Навальный вернулся в Москву участвовать в избирательной кампании. 

Но обратите внимание на “ё” в английском тексте! New Yorker строго соблюдает.

Когда-то в английском существовало правило, что если две следующие друг за другом гласные нужно произносить отдельно, а не по правилам чтения, то над второй ставят две точки. Чтобы избежать путаницы, как в русском. Reëxamine надо читать ре-экзамин, а не риикзамен. Теперь правило почти никто не соблюдает, над "Нью-Ёркером" с его ё посмеиваются, снобы, говорят. А в произношении иногда путаница возникает, как и в русском.

По-английски две точки называются неблагозвучным словом дайэрисис — dieresis, иногда пишется по-старомодному diaeresis, реже, ненормативно, diaerasis. По-русски две точки над ё называются трема с ударением на а, потому что заимствовано из французского — tréma. А общее название дополнительных значков, изменяющих звучание буквы, — диакритические знаки. 

Две точки иногда ещё называют немецким словом умлаут или умляут (Umlaut). Но это больше относится к произношению, чем написанию. Старые фонетологи жалуются: умляуты вкрадываются все больше в русское произношение, особенно среди молодых женщин. Кто замечал, как девушки округляют и тянут гласные? Вот это и есть умляут, ё или не ё. 

Ещё в английском ё пишут иногда, чтобы показать, что знают, как правильно. В русских именах. Например, не Fedor или Fyodor, а Fëdor. Чтобы трему на английской клавиатуре напечатать, нажмите опшн (alt), напечатайте u, появится желтая трема, после этого сразу печатайте е — будет ё.

Так что не сдаваться, поддержим Запад, давайте печатать ё, где надо. И говорить тоже. 

Кстати Левин из “Анны Карениной” на самом деле Лёвин. (Пояснение: Как "правильно" Левин или Лёвин, утверждать категорично нельзя. Левин и Лёвин равноправные русские фамилии. То, что многие подданные российской империи - евреи приняли из русского обихода фамилию Левин по созвучию с Левит, еще ни о чем не говорит. Левин — древняя русская, даже дворянская фамилия. В пользу варианта Левин говорит то, что в современных Толстому переводах на английский и французский использует вариант Levin и Levine, однозначно е, а не ё.) А Льва Николаевича свои звали Лёв. И на старых изданиях Толстого на английском тоже печатали Liof. У меня такое есть. Lëf я не видел, если кому попадалось, дайте знать. 

С одним реальным Лёвиным жуткая история случилась. Во время антисемитской кампании 1940-50-х преподавателя МГУ Лёвина вычистили, решив, что он еврей Левин. И так на работе и не восстановили. Он позднее переквалифицировался в почвоведа. Этот случай приводится в книге Дональда Ролея (Donald J. Raleigh) Soviet Baby Boomers: An Oral History of Russia’s Cold War Generation). А вы говорите, ё!

Кроме многочисленных русскоязычных материалов рекомендую прочитать дискуссии насчет е/ё на блоге Languagehat здесь и здесь. За помощь и консультации спасибо автору Languagehat Стивену Додсону. Статью о заговоре ЦРУ против русского алфавита читайте здесь.

Вот еще пример из New Yorker (в связи с прошлогодними протестами): 

The police grabbed young people in the streets and even dragged them out of cafés, apparently in an attempt to preëmpt any mass gatherings.

Фото Навального: Митя Алешковский (Mitya Aleshkovskiy)

Фото памятника Ё: Oblam

Бастилия и маркиз де Сад.

Клод Моне, la Fête national, 1878.

Национальный праздник Франции я отметил на пляже в Нормандии. У нас сейчас синее небо, жаркое солнце, и где же еще не праздновать торжество либертэ, как в окружении голых француженок и французов.

С трудом, но постарался вспомнить, как все тогда произошло, со штурмом Бастилии. 

Ее вообще-то собирались закрывать, решение было уже принято. Крепость построили еще в 14-м веке во время Столетней войны. Для защиты от англичан. Для своего времени она была новейшим словом в фортификации, по всей Европе копировали.

Потом ее стало все труднее и труднее содержать. Франция к концу 80-х восемнадцатого столетия была разорена. Слишком дорого далась поддержка американской революции против злейшего врага - плутократической Англии. А во-вторых, действовала регрессивная [рпт регрессивная] налоговая система. То есть, чем больше доходы, тем меньше в процентном отношении платишь в казну. Феодалам-землевладельцам казалось справедливо: с какой стати с 10 миллиардов платить такой же процент, как с 10 ливров, слишком накладно. 

Как бы то ни было, Людовику XVI нужны были деньги и пришлось созывать Генеральные штаты — парламент, чтобы утвердить новые налоги. С этого пошло поехало. Когда Людовик уволил министра финансов Некера, третье сословие парламента взбунтовалось, объявило себя Национальной ассамблеей и всё вышло наперекосяк. В том числе и с Бастилией.  

За последние сто лет своего существования королевская тюрьма пропустила через себя более шести тысяч человек. Но к концу 18-го века превратилась в белого слона, стала "токсическим  приобретением": слишком дорого и символ деспотизма (революционеры потом строили, но так и не достроили своего белого слона — памятник, внутри которого, кто помнит, жил Гаврош из “Отверженных”). 

В Бастилии на 14 июля было восемь башен, а сидело всего семь человек. Четверо фальшивомонетчиков, двое сумасшедших и один престарелый аристократ с благообразной седой бородой, угодивший в тюрьму за пристрастие к нетрадиционным формам секса. Его потом революционеры носили на руках по улицам Парижа. Уж очень типаж подходил на роль страдальца "прежнего режима".

Восьмым был маркиз де Сад, тот самый. За несколько дней до революции вроде бы ни с того ни с сего маркиз высунулся из башни в окошко и начал кричать на улицу: "Нас здесь убивают, помогите!" Народ стал бунтоваться. Маркиза спешно перевели из тюрьмы в сумасшедший дом мягкого режима. Но было уже поздно. Третье сословие уже захватило в "Доме инвалидов" (это так арсенал назывался) 30 тысяч мушкетов. 

Маркиз де Сад в 20 лет.

Позднее, лет через пятьдесят после описываемых событий, серьезные историки покажут, что Бастилия была, что называется, образцовой тюрьмой. Режим был вовсе не кровавый, заключенных особенно не гноили, не воровали, порядок общий поддерживался. Поэтому, видимо, и порох к мушкетам и пушкам хранился отдельно от арсенала, в Бастилии, всего 250 бочек.

Тогда, в жаркий июль 1789-го, никто не хотел знать про образцовость Бастилии. Как же, символ тирании, олицетворение ужасов! 

Школьный друг Робеспьера Камиль Демулен в пьяном виде вскарабкался на стол в кафе “Пале-Ройяль”, где собирались толпы готовых на несанкционированные акции, и стал кричать: "Озарм! - к оружию! А то нас всех перережут!" На следующий день Бастилию захватили. Нападающих было около девятисот человек, оборонялись 82 инвалида (это ветераны так назывались, как в “Капитанской дочке”) и 32 швейцарских гренадера. При штурме погибло 98 нападавших и один защитник.

Начальник Бастилии Рене де Лоней сдался, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. К тому же в Бастилии запасов было только на два дня, а королевские войска на соседнем Марсовом поле отказались прийти на помощь. 

Революционеры захватили 30 тысяч фунтов пороха. Де Лонею отрезали голову, как и еще десятку инвалидов, и торжественно носили их по Парижу на пиках. А всех швейцарцев отпустили. Их командир и написал подробный рапорт, сохранившийся до наших дней. Из него точно известно, что на самом деле случилось 14 июля 1789 года.

Маркиза де Сада тоже отпустили. Он сразу вступил в ряды революционеров и избрался в депутаты. Причем в крайне левую фракцию. Де Сад дружил с Демуленом и Робеспьером, написал восторженный опус про Марата. Между прочим, де Сад был чуть ли единственным мыслителем своего времени, выступавшим против частной собственности. То есть, чтобы ее  совсем не было. И единственным, вроде бы, кто во французской революции видел не борьбу третьего сословия (буржуазии) против феодалов-землевладельцев, а буржуазов вместе с феодалами — против пролетариата. То есть, он безусловно был предтечей.

Почему маркиз де Сад не попал в “три источника и три составных части марксизма”, это вы уж судите сами. Я бы внёс.

Потом Робеспьер начал гильотиной рубить головы всем с ним не согласным. Маркиз де Сад решил, что это уже выходит за всякие рамки, похуже, чем "120 дней Содома", и стал вместе с Демуленом протестовать против якобинского красного террора. Демулен, к слову, тоже любил нетрадиционные формы секса, но не так сильно, как маркиз де Сад. Демулену и его жене Робеспьер голову отрубил, а маркиза де Сада только в тюрьме подержал. Жену его вообще не трогал.

Вскоре Робеспьеру самому отрубили голову. Сначала прострелили, потом, на следующий день, отрубили. И маркиза снова выпустили на свободу. Он занялся прежним. 

И занимался бы, если бы Наполеон, установив стабильность и вертикаль, не спохватился и не приказал разыскать и посадить автора "Жюстины" и "Жюльетты". Без суда и следствия. Де Сад тогда кричал, "ну вот, опять снова-здорова! ну сколько ж можно!" На этом Великая французская революция (ВФР) закончилась. Либертэ, как и либертинаж, отложили до лучших времен.

Де Сад умер в 1814 году, как раз когда казаки во главе с разбудившими их декабристами входили в Париж.

Да, вот еще что: "день взятия Бастилии" — это только для иностранцев. В России до сих пор повторяют, по сложившейся в советские временя революционной традиции. А у нас тут, внутри страны, стесняются, называют "фет насиональ"— la fête nationale. Не потому что националисты, а потому что 14-е июля, “каторз” — это сразу две годовщины. Одна погромная, в память о штурме Бастилии, а вторая — примирительная, потому что ровно через год, в 1790 году, король Людовик поклялся соблюдать конституцию и законы, а также переименовал себя. Был "король Франции", стал "королем французов". Думали, на этом революция и закончится, все будет, как в Англии. Тот, второй каторз назвали la Fête de la Fédération, что должно было стать днем национального согласия как бы.

И французский триколор — это вовсе даже не революционный символ, как думают, а знак согласия. Красное и синее по краям — это земля и небо, цвета Парижа, почти что инь-янь. А белое посередине — это королевский геральдический цвет. 

Впрочем, на пляже нас тут больше волнует, чтоб барбекю не подгорел и с какой точки лучше ночной салют смотреть, самое интересное не пропустить. О старых революционных тонкостях сейчас мало кто помнит. 

Так же, как и о том, что маркиз де Сад был одним из героев ВФР.

Посмотрите другие заметки о Франции, щелкнув на Марианну-сеятельницу, символ Франции.

Эта заметка опубликована также в моем блоге Как в Европе на портале BFM.ru. Тексты могут несколько отличаться.

UPDT 14 июля 2016 : тут некоторые педанты уточняют и поправляют, я не возражаю. Вот замечание: "де Сада не выпустили, а перевели в шарантонскую тюрягу/оспис для псих-больных (в окошко он орал не за неск дней до революции, а 2 июля). Он был не депутатом, а секретарём, а затем президентом революсьёнэрного парижского отделения (section des Piques), в котором был и Робеспьер. Оч недолго (кажется, три года)".

Меняет ли это суть дела, вы сами судите, а я удрал купаться. праздник ведь.

Бензин, сантимы, су и интернет

Евромелочь.
Фото А.Аничкин

Цены на нефть и газ падают глобально. Это связано и с нестабильностью спроса в Китае, и со сланцевой революцией, и с ОПЕК. В Великобритании обнародовали доклад о запасах сланцевого газа. Оказалось, что Ланкашир и Йоркшир, два графства северной Англии, буквально плавают на нем. Оценочные запасы могут превышать весь объём газа, добытого в Северном море. До полномасштабной добычи еще далеко, но сама новость на цены влияет. 

Это на глобальном уровне. На микроуровне тоже падают. Зимой еще дизель был 1,40 евро за литр и больше. Сейчас около 1,30. 

Но вот что я долго никак не мог понять с этим микроуровнем: на больших заправках, в супермаркетах, например, цены на топливо нередко дискретны не до сотой, а до тысячной. Скажем, заправляюсь в Carrefour — 1,301 за литр. Через несколько дней ездил в другую сторону. Заправляюсь в Leclerc: 1,299 евро. 

Двести девяносто девять тысячных? Одна сотая евро — это евроцент, или, для французов, сантим. Медная монетка, на которую ничего не купишь, да и чеканить ее дороже, чем сама стоит. А что такое одна тысячная? И не су, одна двадцатая старинного французского фунта — ливра или пять сантимов в тоже упраздненном франке. И не еще более старое денье, их было двадцать в одном су. Тогда что же?

И вообще какой смысл в такой разнице? Leclerc и Carrefour ведут ожесточенную войну за клиентов — войну цен. И тот и другой обещают сохранить нам pouvoir d’achat — покупательную способность. Но, скажем, заливаю в Renault Clio 40 литров в Carrefour, получается 1,301 х 40 = 52,04 евро. Те же 40 литров в Leclerc: 1,299 х 40 = 51,96. И что, из-за восьми сантимов кто-то изменит “Каррфуру” и переключится на “Леклер”? Или кто-то в денье пересчитывает? Евро во франки многие пожилые французы еще пересчитывают, это я знаю. Но чтобы в денье, это как-то сомнительно.

Как-то на днях спросил об этом знакомого, который разбирается в тонкостях маркетинга.

— Так не в разнице цен дело, а в интернете! Когда в поисковике набираешь “где самый дешевый бензин”, на первом месте — Leclerc, а не Carrefour. 

Так вот, значит, в чем секрет тысячных — на интернет оглядываются, а не денье считают.

Читайте эту и другие заметки на мультимедийном портале BFM.ru в моем блоге "Как в Европе". (Тексты на BFM.ru и в "Тетрадках" могут отличаться).

Что происходит в Сирии?

На пресс-конференции в Эннискиллине, где проходила встреча G-8, Путин говорил о людоедах в Сирии ("На чьих руках кровь?"), которым никак нельзя поставлять оружие. Можно по этому поводу было бы многое сказать, да и сказали уже.

Мне только сейчас вспомнился пассаж из глубокой книги-детектива Андрея Остальского "Боги Багдада" ("Время", М, 2007). События в романе относятся ко времени перед второй иракской войной, но имеют прямое отношение к тому, что сейчас происходит вокруг Сирии. Остальский много лет работал корреспондентом на Ближнем Востоке и из первых рук знает, о чем пишет.

Альтер-эго автора, русский журналист-международник Георгий, вспоминает о гражданской войне в Ливане в 80-е. Та война превратила райское место в восточном Средиземноморье, к югу от Сирии, в сущий ад. Вспомнилось потому, что очень точно наблюдение: столкновение сторон в одном обществе, одной стране быстро перестает быть столкновением сторон. Мерзавцы всех стран объединяются, тут же к нему прилепляются и оседлывают.

Не им — оружие, им — проклятие.

Вот отрывок из книги "Боги Багдада":

Но если по утрам в Бейруте был рай, то вечером начинался ад.  Кое-как отоспавшиеся после ночных баталий бойцы снова потихоньку принимались за свое многотрудное дело. Вот ухнуло где-то вдалеке, в восточных районах. Вот раздался ответ погромче – значит, уже поблизости. Вот застрекотал первый за день автомат. Молодцы ребята – дегенераты! Валяйте, крушите свою замечательную страну, хотя ежу понятно, что никто в этой свалке не победит. И молодцы те, кто финансирует или материально обеспечивает всю эту вакханалию (кажется, весь мир потихоньку этим занимается, подливает огонь в маслице!). И моя любимая родина тоже не остается в стороне, снабжает оружием и палестинцев, и сирийцев, и друзов, и бог его знает, кого еще. А чем мы хуже других? Мы лучше! 

Почти каждый день я заходил в соседний дом, где был корпункт ТАСС, и узнавал у переводчика по имени Хамид, какие маршруты он разрабатывает на этот раз для поездки домой - в восточные районы города, где он рискнет пересечь "зеленую линию" - невидимую границу, вдоль которой располагаются снайперы.

Снайперы эти, как выяснилось, не обязательно представляли какие-либо политические партии или организации. Со всего мира сюда стали съезжаться всякие маньяки и садисты, чтобы без опаски, в свое удовольствие, не торопясь и не нервничая, убивать людей. Почему-то меня особенно потряс тогда этот факт, он показался мне символическим. Как будто взбесившийся мир стал превращать самую прекрасную страну Ближнего Востока в подобие канализационной ямы и сбрасывал теперь сюда все свои болезни, грязь и гниль.

[...] С помощью оружия, что оказывалось под рукой, - пистолетов, пушек, минометов, танков - сводили любые счеты, выясняли отношения, разрешали бытовые конфликты. Не раз и не два футбольные матчи заканчивались не потасовками, как во всем мире, а ожесточенными боями с применением РПГ, а то и артиллерии. Разные организации объединялись в союзы, которые быстро распадались, и бывшие союзники вдруг становились злейшими противниками, но тоже ненадолго; потом они объединялись вновь против кого-нибудь еще. Многие уже чувствовали, что дело идет к какой-то развязке, что все эти "несерьезные" мелкие бои и "штурмы" - всего лишь прелюдия к какой-то большой катастрофе. Кто-то что-то затевал зловещее, ловко минировал машины, точно угадывая время и место.

Однажды под вечер меня чуть не вытряхнуло из кресла, а дверь едва удержалась на петлях: это неподалеку взорвался десятиэтажный дом. Свидетели (кто с ужасом, кто с восторгом) рассказывали об удивительном зрелище: домина вдруг поднялась в воздух, вся целиком, как картонная, потом будто застыла на секунду над городом, а затем стала рассыпаться на куски. Эксперты поражались талантами взрывных дел мастера, до того остроумной считали примененную им схему закладки динамита. Кое-кто из жителей дома остался в живых - те, кто по капризу фортуны вылетели из окон и приземлились на кучу песка. Они рассказывали потом, что взрыва не слышали и ничего не чувствовали, просто сознание мягко выключилось, и все. Потом пришли в себя от боли - на койке в госпитале, со сломанными конечностями.

Взрывников такого класса в стране нет, писали эксперты.  Всем ясно было, что в город занесло уже много всякого рода и направления "мастеров", и они норовили поднять в воздух и развалить на куски все государство, не то что один дом.