 |
| Репин. "Отказ от исповеди". |
"Независимая газета" в обзоре отликов западной печати выделяет такой комментарий "Нью-Йорк таймс": "Приговор, фактически оставленный в силе Мосгорсудом, подрывает авторитет Дмитрия Медведева, который обещал добиться верховенства закона в стране, но не сумел, по мнению американского журналиста [Майкла Швиртца], добиться сколько-нибудь заметных результатов. Швиртц считает, что дело Ходорковского [является] одним из факторов, разделяющих Путина и Медведева: если премьер публично называет бывшего главу ЮКОСа вором и убийцей, то президент боится его гораздо меньше и недавно в ходе пресс-конференции заявил, что выход Ходорковского на свободу «абсолютно ничем не опасен».
Перед вынесением приговора много говорили о возможности помилования Ходорковского. Требовалось, чтобы он подал прошение. Очевидно, не подал. Примерно в то же время, когда говорили о возможном помиловании, вышла книга Ходорковского "Статьи. Диалоги. Интервью", написанная при участии Бориса Акунина и с предисловием Леонида Парфенова. На презентации книги Ходорковского сравнивали с Чернышевским – не потому, что по протестности близки, а потому что Николай Гаврилович свою самую знаменитую книгу "Что делать?" тоже в заключении написал. Сравнение интересное, потому что среди либеральной интеллигенции к НГЧ давно утвердилось если не враждебное, то снисходительное отношение. Мне всегда казалось – зря. Над снами Веры Павловны можно смеяться, но в смысле того, как себя вести, чтобы не потерять к себе же уважения, "Что делать?" много может подсказать.
Меняется отношение к Чернышевскому или нет, но вспомнилось, что Николай Гаврилович тоже знаменит как отказник. В 1874 году ему официально было предложено освобождение, но он отказалсяся подать прошение о помиловании. Вот этот эпизод (в изложении Владимира Кантора, отсюда):
На предложение написать прошение о помиловании (и он тут же будет увезен из вилюйских снегов, болот и страшного одиночества) Чернышевский ответил: "За что мне, простите, просить помилования? За то, что у меня голова устроена иначе, чем у ваших министров?" "Так вы отказываетесь, Николай Гаврилович?" – пролепетал растерянный чин. Ссыльный был вежлив, как всегда: "Положительно отказываюсь".
Полностью согласен.
ОтветитьУдалитьСходство ситуации – при всей несхожести политических обстоятельств – еще и в том, что Чернышевскому продлили срок уже после того, как он отсидел положенное и должен был выйти на свободу. Это не исторический метод анализа, но все равно: вышел бы, может быть не случилось бы раскола в "Земле и воле" и дальнейшего ухода в большевизм.
ОтветитьУдалить