День Победы. А что пели немцы?

Читайте эту заметку на английском здесь

День победы. Смогли тогда, сможем и сейчас.

Шестьдесят пять лет спустя после того великого дня этот праздник становится главным в России. Конечно, понятно, почему — эта победа была огромным объединяющим событием. Поэтому так легко он наполняется смыслом для людей всех оттенков общественного мнения. Для меня главное — освободительное значение Победы для нас самих, для русских. Спины распрямлялись, смотреть можно было гордо, вольно, не боясь. Это тогда все чувствовали, от рядового до генералиссимуса.

Среди недавно прочитанных книг о войне и победе на меня самое большое впечатление произвел "Сталинград" английского историка Энтони Бивора. Книга вышла в 1998-м. Она долго стояла на полке, всё откладывал, думал, чего он там может еще рассказать, после Симонова и Гроссмана. Но вот совпало, начал перечитывать "Жизнь и судьбу" и вспомнил, что Бивор в своей книге много его цитирует. А тут еще по тв повторили фильм "Враг у ворот" (Enemy At the Gates, Джуд Лоу в роли снайпера Василия Зайцева, Боб Хоскинс в роли Хрущева). Взялся за "Сталинград"  - и не мог оторваться. И Гроссман, и легендарный снайпер Зайцев там есть, но есть много другого, о чем у нас мало или совсем не вспоминают.

Историк Бивор дотошен, практически каждая фраза в книге основана на документальном источнике. Если источник не вызывает доверия или не договаривает чего-то, об этом тоже сказано. Литератор Бивор использует "многокамерную" технику: каждый эпизод видишь с нескольких сторон - с советской, с немецкой, с позиции рядового пехотинца, полевого командира, штабного офицера, через триплекс танкиста и из кабины летчика, из ставки Сталина и из "Волчьего логова" Гитлера в Восточной Пруссии. Получается убедительно с точки зрения истории, увлекательно с точки зрения читательской.

Сегодня по всей России звучат песни военных лет. Бивор пишет, как популярна среди защитников Сталинграда была "Землянка" ("до тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага") на слова Суркова. (слова "Землянки" на английском здесь) По приказу Чуйкова передовые позиции были приближены к немецким на 50 метров. На таком отдалении по ним не могли бить дальнобойная артиллерия и авиация. Но для бойцов песенные четыре шага обретали вполне материальное содержание.

А что пели немцы? До Волги-то они дошли, но там и затосковали. В войсках была популярна "Волжская песня" (Wolgalied) из оперетты "Царевич" Франца Легара.  И еще, конечно, "Лили Марлен", только с другими словами - на тему вшей и конины:

В тесном домишке,
в свете фонаря
Я сижу согнувшись,
вшей своих ловя...

(это мой перевод с английского, а полностью на русском"Лили Марлен" послушайте здесь в исполнении Иосифа Бродского)  

А это Wolgalied ("Волжская песня") в исполнении голландского тенора Адри ван дер Вейде:



Легар у нас известен в основном по "Веселой вдове". "Царевича" знают меньше. Вот что пишет об этой вещи сайт "Солнечный жанр" :

"Здесь композитор опять обратился к столь занимавшей его России. Пьеса польской писательницы Габриелы Запольской, превращенная в оперетту венскими либреттистами Бела Йенбахом и Хайнцем Райхертом, у русских может вызвать лишь улыбку своим наивным, мягко говоря, освещением русской истории и русской жизни. Роман царевича Алексея, сына Петра Великого, с некоей Соней Ивановой (заменившей, очевидно, историческую Евфросинью) развертывается сначала в Зимнем дворце, где выступает на балу «хор донских казаков» (они же черкесы), затем в Неаполе, куда бежали царевич и Соня. Какой-то «великий князь» встречает их там и уговаривает Соню расстаться с Алексеем. Тут приходит известие о смерти царя Петра. (На самом деле Алексей умер, как известно, на семь лет раньше отца.) Все русские умоляют Алексея пожертвовать своей любовью и вступить на престол. Царевич внимает голосу долга и уезжает. Соня падает, рыдая.

Эта «развесистая клюква» трогала публику прежде всего, разумеется, музыкой. Отказавшись от псевдорусского колорита, Легар решил оперетту в присущих ему красках, пронизав ее элегической темой любви, обреченной на разлуку. Лишь в одном номере композитор пытается воспроизвести русскую интонационную сферу — это «Волжская песня». И нужно отдать должное интуиции Легара: странным образом напоминает его «Вольга-лид» русскую до корня мелодию Рахманинова..."