"Суровость": Европа на крутом повороте.

Европа по-новому смотрит в будущее?

Победу на президентских выборах во Франции одержал кандидат Социалистической партии Франсуа Олланд. По округленным неокончательным подсчетам, он получил 52 процента голосов во втором туре 6 мая, президент Саркози – 48. Разрыв относительно небольшой, но победа есть победа.

Возможность прихода к власти левых во Франции комментировалась с апокалиптическими нотками в правой прессе, в том числе и русской. Обещание Олланда добиться пересмотра соглашений о финансовой "суровости" (austerity или l'austerité) в Европе преподносилось – и сейчас рисуется – как предвестник тяжелых потрясений, даже краха европейского проекта. 

Олланда обвиняли в безответственности, раскачивании европейской лодки. Ангела Меркель, вопреки правилам международного политесса, открыто и активно поддержала кандидатуру Саркози, своего партнера по европейскому пакту о финансовой строгости. 

Но в последние недели зазвучал и другой акцент: выборы во Франции – это референдум о политике сокращения бюджетных дефицитов и суверенного долга, политики урезывания государственных расходов вообще и социальных – в особенности. 

В этом нюансе явно просматривается, пусть и сдержанный, но доброжелательный интерес к тому, смогут ли предложить европейские левые альтернативу курсу Саркози-Меркель. Этот интерес появился буквально в последнюю неделю перед выборами, когда Олланд подробнее обрисовал свою экономическую идеологию на продолжительной пресс-конференции и в трехчасовых прямых телевизионных дебатах с Саркози. Из них стало видно, что его подход состоит прежде всего в  перемещении центра внимания с мер по сокращению долга на стимулирование экономического роста. 

А этот аргумент близок и понятен многим в финансово-экономической сфере. Широкие программы создания рабочих мест в государственном секторе были в центре "нового курса" Рузвельта, с помощью которого США выбирались из "великой депрессии" 1930-х. Supply side – акцент на увеличение предложения для стимулирования роста был основной идеей "рейганомики", позволившей американской экономике выйти из депрессии 70-х. 

На парламентских выборах в Греции в воскресенье избиратели также отвергли "суровый курс". Муниципальные выборы в Англии на прошлой неделе тоже показали серьезный сдвиг избирателей в пользу лейбористов.

В Европе, вполне может быть, наступает переломный момент.

Читайте также мою заметку "L'austerité или рейганомика Франсуа Олланда" в "Тетрадках" и на российском радиопортале BFM.ru.

Термин austerity  в английском, французском, испанском, немецком и многих других европейских языках употребляется сам по себе, как устоявшееся политико-экономическое понятие. В русском чаще развертывают – политика строгой экономии. Просто "строгость", "суровость" или "жесткость" фигурируют редко.  О "суровых временах" говорят, в живописи был "суровый стиль". А вот отдельно слово как термин циркулирует мало. И калькируется трудно – остерити? австерия? Похоже, эвфония сопротивляется. Автомобиль, август, автаркия – устоялось, язык не спотыкается, а "суровость" – не принимает.