Откуда дети берутся во Франции

или О пользе вкусных и здоровых обедов

(Полностью читайте статью в "Огоньке", №30, 5 авг. 2013)

Секрет в обедах?

Француженок тут у нас недавно расспрашивали об интимном: в каком месяце собираетесь рожать? Больше всего ответов пришлось на апрель-май. Почему? А потому, что большинство берет отпуска в июле-августе. К отпуску тщательно готовятся, планируют и место, и атмосферу, и настроение. Ну и кое-что другое. Результат показывает себя через девять месяцев, то есть в апреле-мае.

А результат такой: Франция вышла на первое первое место в Европе по рождаемости. 

"Французское исключение"

В отпуска ездят все, или большинство. Но почему с разными результатами? У социологов и экономистов встречается такое понятие: “французский парадокс” или “французское исключение”. То есть казалось бы необъяснимые отклонения от общих для других развитых стран тенденций. 

Одним из таких парадоксов считается высокий уровень рождаемости во Франции. Есть такое статистическое понятие, коэффициент фертильности, то есть, немного упрощая, сколько детей приходится на одну женщину в одной отдельно взятой стране. Для естественного восполнения населения страны нужно, чтобы фертильность была 2,01 и выше. Это для развитых стран, где смертность ниже и выше продолжительность жизни, для развивающихся коэффициент должен быть выше. То есть у каждой женщины должно быть в среднем два ребенка — один на нее, один на отца. Одно поколение приходит на смену другому. А десятичный хвостик после запятой — это на случай трагического, но статистически неизбежного. 

Международные организации рассчитывают этот показатель по разным странам и относятся к нему как к признаку социально-экономического благополучия или, наоборот, сигналу о назревающих проблемах.  

Во Франции коэффициент фертильности составляет 2,08 (расчетная оценка на 2013 год). Средний по странам Европейского союза — 1.59. Француженки и французы опередили даже католическую Ирландию, традиционно, до прошлого года, занимавшую первое место по этому показателю. Но в Ирландии фертильность последние годы сокращается, отчасти как результат жестко потрепавшего страну экономического кризиса. Глобально та же картина. В США, где традиционно был высокий уровень рождаемости, на нынешний год коэффициент упал до 2,06, в Китае — 1,55, в России заметно повысился, но далек от естественной восполняемости — 1,61.

При чем тут обед?

Я придумал свою, совершенно ненаучную теорию, почему здесь высокий уровень рождаемости. Расскажу, но только не принимайте слишком всерьёз.

Во Франции у меня в обеденный перерыв пробежка. В обеденное время — потому что на дорогах свободно. Вся Франция замирает на два – два с половиной часа. Французы обедают. Это святое. Как пустеют улицы и дороги с 12 до 2 часов, видно невооруженным взглядом, магазины, офисы, предприятия закрываются. И ещё одна особенность: по старинной привычке многие французы обедать отправляются домой. Еще в 2004 году, 75 процентов обедали дома. В больших городах это становится анахронизмом, но как идеал чтится.

На англо-саксонском Западе долгий ланч давно считают чем-то неприличным. Народ всё больше всухомятку давится сэндвичем с “эвианом” вприхлёбку. Часто прямо на рабочем месте. Над французским обедом смеются. 

Так вот, в обед я часто пробегаю мимо одного современного дома. Хозяева — образцовая молодая семья, двое детей, две машины. С симпатичной длинноногой хозяйкой мы бонжуримся, когда она гуляет с детьми. А еще у них огромный дог. Когда видит меня бегущего, то сдержаться не может. Поднимает лай и делает вид, что бросается. Выходит хозяин или хозяйка и отзывают его. Но это в выходные дни, а на неделе в обеденный перерыв нередко никто не выходит. Хозяева вроде бы дома – машины во дворе стоят. Но не выходят на лай. 

И вот тут меня осенила догадка. Итак, обеденный перерыв – два часа. До города, где народ в основном работает – десять минут на машине. Туда-обратно двадцать минут. Итого, на обед остается один час сорок минут. Те 75 процентов французов и француженок, кто обедает дома, – всё ли это время они тратят на еду?

Вот и я подумал то же, что и вы. Пробовал спрашивать, но одни фыркают. Другие, похохотливее смеются, “да, мы такие, горячие”. Повторяю, это всего лишь ненаучная гипотеза.

Российская правая печать еще пишет, что высокая рождаемость во Франции – это за счет арабских и африканских иммигрантов. Ерунда! 

Во-первых, число “иммигрантов” часто преувеличивают. Второе-третье поколение родившихся и выросших в стране иммигрантами уже никак не назовешь. Кареглазость и шоколадность кожи могут отличаться, но миграция тут уже ни при чем. Да и мигрируют во Францию не только из африк. В Европейском союзе ведь свободное перемещение рабочей силы. Нижняя Нормандия, откуда я сейчас пишу, глухая провинция по французским понятиям, bout du monde — край света. Но участковый врач у нас - полячка, дантист - румын, агент по недвижимости - англичанка. 

И потом, посмотрите на бывшего президента Саркози: у него четверо. У нынешнего президента Олланда тоже четверо. У нас тут в Нормандии иммигрантов “неправильного” происхождения раз-два и обчелся. У меня  вот соседки — англичанки, одна блондинка, вторая рыжая, вместе бегаем в легкоатлетическом клубе. У обоих трое детей. В клубе дзюдо, где дочь занимается, секретарь смуглая Джамиля, у нее трое озорных мальчишек. А любимый спарринг-партнер у дочери — высокая блондинка Селин, тоже мать троих детей и обладательница черного пояса.

Да просто визуально, на улице, в парке, на пляже: во всех белых семьях французов обычно трое детей, реже — двое, четверо – никого не удивляет. Если один, значит – недоработали. 

Это, может быть, главное обстоятельство. Если вокруг все с детьми, если они, многочисленные, вездесущие, как правило хорошо воспитанные, вежливые, легко, на равных вступающие со взрослыми в контакт, — это непременная часть социального пейзажа, то создается такой сильный, хотя, может, и не осознаваемый стимул, которому и следуют люди. Комильфо — нужно быть как все.

При том, что мировой финансово-экономический кризис ударил по Франции больно, поддержка детей остается делом святым. Президент Олланд обязался не сокращать бюджет поддержки семей.

Во что же обходится французам поддержание рождаемости? Дорого, конечно, хотя как смотреть. Бюджет социального страхования принимается во Франции отдельно от государственного (правительственного) бюджета как отдельный закон — loi de Finances de la securité Sociale. В 2010 его общая сумма составила 428 миллиардов евро. Из них 52,9 миллиарда — на поддержку семей, остальное — на пенсии и здравоохранение. В нынешнем году общая сумма достигнет по пргнозам 469 млрд.евро (бюджет корректируется в течение года). Дефицит социального бюджета превышает 12 миллиардов. 

Сможет ли Франция удержать нынешний уровень поддержки семей, покажет будущее. Пока же это незыблемая основа государственной политики.

Другие заметки о Франции читайте в "Тетрадках", кликнув на фото "Марианн-сеятельницы". Это один из символов страны.