Бастилия и маркиз де Сад.

Клод Моне, la Fête national, 1878.

Национальный праздник Франции я отметил на пляже в Нормандии. У нас сейчас синее небо, жаркое солнце, и где же еще не праздновать торжество либертэ, как в окружении голых француженок и французов.

С трудом, но постарался вспомнить, как все тогда произошло, со штурмом Бастилии. 

Ее вообще-то собирались закрывать, решение было уже принято. Крепость построили еще в 14-м веке во время Столетней войны. Для защиты от англичан. Для своего времени она была новейшим словом в фортификации, по всей Европе копировали.

Потом ее стало все труднее и труднее содержать. Франция к концу 80-х восемнадцатого столетия была разорена. Слишком дорого далась поддержка американской революции против злейшего врага - плутократической Англии. А во-вторых, действовала регрессивная [рпт регрессивная] налоговая система. То есть, чем больше доходы, тем меньше в процентном отношении платишь в казну. Феодалам-землевладельцам казалось справедливо: с какой стати с 10 миллиардов платить такой же процент, как с 10 ливров, слишком накладно. 

Как бы то ни было, Людовику XVI нужны были деньги и пришлось созывать Генеральные штаты — парламент, чтобы утвердить новые налоги. С этого пошло поехало. Когда Людовик уволил министра финансов Некера, третье сословие парламента взбунтовалось, объявило себя Национальной ассамблеей и всё вышло наперекосяк. В том числе и с Бастилией.  

За последние сто лет своего существования королевская тюрьма пропустила через себя более шести тысяч человек. Но к концу 18-го века превратилась в белого слона, стала "токсическим  приобретением": слишком дорого и символ деспотизма (революционеры потом строили, но так и не достроили своего белого слона — памятник, внутри которого, кто помнит, жил Гаврош из “Отверженных”). 

В Бастилии на 14 июля было восемь башен, а сидело всего семь человек. Четверо фальшивомонетчиков, двое сумасшедших и один престарелый аристократ с благообразной седой бородой, угодивший в тюрьму за пристрастие к нетрадиционным формам секса. Его потом революционеры носили на руках по улицам Парижа. Уж очень типаж подходил на роль страдальца "прежнего режима".

Восьмым был маркиз де Сад, тот самый. За несколько дней до революции вроде бы ни с того ни с сего маркиз высунулся из башни в окошко и начал кричать на улицу: "Нас здесь убивают, помогите!" Народ стал бунтоваться. Маркиза спешно перевели из тюрьмы в сумасшедший дом мягкого режима. Но было уже поздно. Третье сословие уже захватило в "Доме инвалидов" (это так арсенал назывался) 30 тысяч мушкетов. 

Маркиз де Сад в 20 лет.

Позднее, лет через пятьдесят после описываемых событий, серьезные историки покажут, что Бастилия была, что называется, образцовой тюрьмой. Режим был вовсе не кровавый, заключенных особенно не гноили, не воровали, порядок общий поддерживался. Поэтому, видимо, и порох к мушкетам и пушкам хранился отдельно от арсенала, в Бастилии, всего 250 бочек.

Тогда, в жаркий июль 1789-го, никто не хотел знать про образцовость Бастилии. Как же, символ тирании, олицетворение ужасов! 

Школьный друг Робеспьера Камиль Демулен в пьяном виде вскарабкался на стол в кафе “Пале-Ройяль”, где собирались толпы готовых на несанкционированные акции, и стал кричать: "Озарм! - к оружию! А то нас всех перережут!" На следующий день Бастилию захватили. Нападающих было около девятисот человек, оборонялись 82 инвалида (это ветераны так назывались, как в “Капитанской дочке”) и 32 швейцарских гренадера. При штурме погибло 98 нападавших и один защитник.

Начальник Бастилии Рене де Лоней сдался, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. К тому же в Бастилии запасов было только на два дня, а королевские войска на соседнем Марсовом поле отказались прийти на помощь. 

Революционеры захватили 30 тысяч фунтов пороха. Де Лонею отрезали голову, как и еще десятку инвалидов, и торжественно носили их по Парижу на пиках. А всех швейцарцев отпустили. Их командир и написал подробный рапорт, сохранившийся до наших дней. Из него точно известно, что на самом деле случилось 14 июля 1789 года.

Маркиза де Сада тоже отпустили. Он сразу вступил в ряды революционеров и избрался в депутаты. Причем в крайне левую фракцию. Де Сад дружил с Демуленом и Робеспьером, написал восторженный опус про Марата. Между прочим, де Сад был чуть ли единственным мыслителем своего времени, выступавшим против частной собственности. То есть, чтобы ее  совсем не было. И единственным, вроде бы, кто во французской революции видел не борьбу третьего сословия (буржуазии) против феодалов-землевладельцев, а буржуазов вместе с феодалами — против пролетариата. То есть, он безусловно был предтечей.

Почему маркиз де Сад не попал в “три источника и три составных части марксизма”, это вы уж судите сами. Я бы внёс.

Потом Робеспьер начал гильотиной рубить головы всем с ним не согласным. Маркиз де Сад решил, что это уже выходит за всякие рамки, похуже, чем "120 дней Содома", и стал вместе с Демуленом протестовать против якобинского красного террора. Демулен, к слову, тоже любил нетрадиционные формы секса, но не так сильно, как маркиз де Сад. Демулену и его жене Робеспьер голову отрубил, а маркиза де Сада только в тюрьме подержал. Жену его вообще не трогал.

Вскоре Робеспьеру самому отрубили голову. Сначала прострелили, потом, на следующий день, отрубили. И маркиза снова выпустили на свободу. Он занялся прежним. 

И занимался бы, если бы Наполеон, установив стабильность и вертикаль, не спохватился и не приказал разыскать и посадить автора "Жюстины" и "Жюльетты". Без суда и следствия. Де Сад тогда кричал, "ну вот, опять снова-здорова! ну сколько ж можно!" На этом Великая французская революция (ВФР) закончилась. Либертэ, как и либертинаж, отложили до лучших времен.

Де Сад умер в 1814 году, как раз когда казаки во главе с разбудившими их декабристами входили в Париж.

Да, вот еще что: "день взятия Бастилии" — это только для иностранцев. В России до сих пор повторяют, по сложившейся в советские временя революционной традиции. А у нас тут, внутри страны, стесняются, называют "фет насиональ"— la fête nationale. Не потому что националисты, а потому что 14-е июля, “каторз” — это сразу две годовщины. Одна погромная, в память о штурме Бастилии, а вторая — примирительная, потому что ровно через год, в 1790 году, король Людовик поклялся соблюдать конституцию и законы, а также переименовал себя. Был "король Франции", стал "королем французов". Думали, на этом революция и закончится, все будет, как в Англии. Тот, второй каторз назвали la Fête de la Fédération, что должно было стать днем национального согласия как бы.

И французский триколор — это вовсе даже не революционный символ, как думают, а знак согласия. Красное и синее по краям — это земля и небо, цвета Парижа, почти что инь-янь. А белое посередине — это королевский геральдический цвет. 

Впрочем, на пляже нас тут больше волнует, чтоб барбекю не подгорел и с какой точки лучше ночной салют смотреть, самое интересное не пропустить. О старых революционных тонкостях сейчас мало кто помнит. 

Так же, как и о том, что маркиз де Сад был одним из героев ВФР.

Посмотрите другие заметки о Франции, щелкнув на Марианну-сеятельницу, символ Франции.

Эта заметка опубликована также в моем блоге Как в Европе на портале BFM.ru. Тексты могут несколько отличаться.

UPDT 14 июля 2016 : тут некоторые педанты уточняют и поправляют, я не возражаю. Вот замечание: "де Сада не выпустили, а перевели в шарантонскую тюрягу/оспис для псих-больных (в окошко он орал не за неск дней до революции, а 2 июля). Он был не депутатом, а секретарём, а затем президентом революсьёнэрного парижского отделения (section des Piques), в котором был и Робеспьер. Оч недолго (кажется, три года)".

Меняет ли это суть дела, вы сами судите, а я удрал купаться. праздник ведь.