Розовый павлин с зеленым хвостом. Картина Натальи Гончаровой, 1910, х/м, 129х144, ГТГ |
Нередко Чехов заочно, через свои произведения, спорил с современниками-писателями. Можно сказать, шпильки вставлял.
Вот Горькому. В “Доме с мезонином” Художник горестно размышляет:
“Обыкновенно я сидел на нижней ступени террасы; меня томило недовольство собой, было жаль своей жизни, которая протекала так быстро и неинтересно, и я всё думал о том, как хорошо было бы вырвать из своей груди сердце, которое стало у меня таким тяжелым”.
Это про “Горящее сердце” Данко:
“И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из неё своё сердце и высоко поднял его над головой. Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещённый этим факелом великой любви к людям,..”
Недавно перечитывал “Смерть Ивана Ильича” и одновременно “Скучную историю” — Чехов прямо отвечает Толстому, бросает ему художественный вызов.
В “Смерти Ивана Ильича” есть еще одна деталь, которую запомнил Чехов и потом страшно отомстил Льву Николаевичу.
Иван Ильич получил повышение и на новое жалование сам обставил просторную квартиру, выбрал мебель и обивку. Даже со стремянки упал, устраивая гардины. С этого случая началась его болезнь:
«Петр Иванович вздохнул еще глубже и печальнее, и Прасковья Федоровна благодарно пожала ему руку. Войдя в ее обитую розовым кретоном гостиную с пасмурной лампой, они сели у стола: она на диван, а Петр Иванович на расстроившийся пружинами и неправильно подававшийся под его сиденьем низенький пуф. Прасковья Федоровна хотела предупредить его, чтобы он сел на другой стул, но нашла это предупреждение не соответствующим своему положению и раздумала. Садясь на этот пуф, Петр Иванович вспомнил, как Иван Ильич устраивал эту гостиную и советовался с ним об этом самом розовом с зелеными листьями кретоне.»
Розовое с зеленым? Что-то знакомое! Ага, вот она, страшная месть Чехова, “Три сестры”:
«Наталия Ивановна входит; она в розовом платье, с зеленым поясом.
Наташа. Там уже завтракать садятся... Я опоздала... (Мельком глядится в зеркало, поправляется.) Кажется, причесана ничего себе... (Увидев Ирину.) Милая Ирина Сергеевна, поздравляю вас! (Целует крепко и продолжительно.) У вас много гостей, мне, право, совестно... Здравствуйте, барон!
Ольга (входя в гостиную). Ну, вот и Наталия Ивановна. Здравствуйте, моя милая!
Целуются.
Наташа. С именинницей. У вас такое большое общество, я смущена ужасно...
Ольга. Полно, у нас всё свои. (Вполголоса испуганно.) На вас зеленый пояс! Милая, это не хорошо!
Наташа. Разве есть примета?
Ольга. Нет, просто не идет... и как-то странно...
Наташа (плачущим голосом). Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый. (Идет за Ольгой в залу.)»
Подписывайтесь на наше издание — достаточно вписать адрес мейла в окошке подписки наверху страницы справа.
Приглашаем поддержать "Тетрадки" материально через PayPal (см.кнопку вверху справа). Всего сто рублей/1,5 евро/50 гривен серьезно помогут продолжать выпуск "Тетрадок"!
(Вполголоса испуганно.) да что ты! :)
ОтветитьУдалитьИзвините, напомнило историю про отца одного нашего друга, испанского скульптора Альберто Санчеса, после Гражданской войны он жил и работал в Советском Союзе, но так и не выучил русский, поначалу переводчиком была его жена Клара, которая тоже не особенно владела языком. Альберто делал декорации (кажется, для Камерного Театра Таирова), Клара поясняла:"Обезьян зелёный, жопа красный.")))
ОтветитьУдалитьНет, это не Ле Корбюзье, а известный испанский скульптор Альберто Санчес, друг Пикассо и Миро, работает в своей мастерской в Черёмушках, 1957. Фотография его сына Алкаэна.
ОтветитьУдалитьhttps://uploads.disquscdn.com/images/e1e005c0da11bc1135be1c4ade765558fcb2cefe440a4db8b76e4b98a456079e.jpg